Так случилось, что за свою долгую жизнь я ни разу не была в суде. Я считала, что суд – это высшая инстанция справедливости, которая вникает во все тонкости дела с его моральной, материальной, нравственной точек зрения.
То, что в Росси не все суды находятся во дворцах, я представляла, и понимая это, не придала значения тесноте зала судебного заседания. Почему-то казалось: в тесноте, да не в обиде. Ан, нет! В обиде, да ещё в какой! Теснота зала чудным образом олицетворила собой тесноту мышления. Судебное заседание от 02.10.2013 года в Бабушкинском районном суде г. Москвы по делу Валерии Воротынцевой, на котором я присутствовала, озадачило меня не на шутку. Дело даже не в том, что судебное решение вынесено не в пользу молодой мамы. Дело в том, что за четыре часа судебного разбирательства я так и не услышала, а в чём вина молодой матери Валерии Воротынцевой? О сути дела: Валерия Воротынцева – мать одиночка, родившая прекрасного сына, проживала вместе с матерью Ульяной Михайловной и отчимом в однокомнатной квартире в г. Москве. 06 июня 2013 года она поехала подавать документы в приёмную комиссию колледжа, а затем намеревалась посмотреть дачу за городом для переезда на летний период со своим сыном. Уезжая по делам, она оставила сына с бабушкой. А вы бы с кем оставили девятимесячного ребёнка? Или взяли бы с собой и потряслись бы за город с коляской?
Что, с бабушкой лучше? Ответ неверный. Правильный ответ: трястись по эскалатору метро с коляской, постоять в очереди, сдать документы в приёмную комиссию, пересесть на электричку, а затем по просёлочной дороге тащиться с радостно уставшим ребёнком, с сумкой с молочными смесями, памперсами и запасной одеждой, в неизвестном направлении в чужом посёлке за городом.
Так случилось, что бабушку Ульяну Михайловну Воротынцеву срочно вызвали на государственный объект. Она - промышленный альпинист, занимается обмерами зданий на высоте. Бабушка, не решаясь отменить государственный заказ (а вам не слабо отказаться от госзаказа?), призвала на помощь своих друзей, с которыми знакома более тридцати лет. А вы кого бы позвали в такой ситуации?
Кого? Няню с высшим образованием из бюро добрых услуг, которую ребёнок испугался бы с порога и закатился в истеричном плаче? А, не закатился бы, она нашла бы к нему подход?
Так вот, на мой дилетантский семнадцатилетний педагогический взгляд матери троих детей и бабушки троих внуков: никакое высшее образование не заставит ребёнка замолчать, когда у него режутся сразу три зуба.
Витюша и не молчал. Он плакал в присутствии давно знакомых друзей семьи, любящих его, как родного. А вы считаете, что в объятиях чужой няни ему безопаснее было бы плакать?
Вот такой плач и услышали работники ПДН, проводя служебный обход. И они правильно сделали, что прореагировали на плач ребёнка, в этом даже нет сомнения. До сих пор всё по-человечески понятно в их действиях. Я бы сказала, что даже очень благородно с их стороны обратить внимание на такой факт: крик ребёнка. А далее, как в плохом фильме нагнетается буря в стакане воды. Работникам показалось, что друзья Воротынцевых находятся в нетрезвом состоянии. Допустим, это так: бутылка пива может показать сколько-то промилле и прибор отразит «нетрезвое» состояние. Это просто факт. Но! Находясь, якобы, в нетрезвом состоянии (0,02 промилле), Даниил, друг Ульяны Михайловны, оставленный с ребёнком, сразу же позвонил ей, предупредил, что работники МВД отнимают ребёнка. И бабушка тут же сообщила, что немедленно выезжает. Поспешила домой и Валерия по звонку Даниила. Разве после звонков, которые делала Ульяна Михайловна с каждой станции метро, не следовало дождаться её, а потом решать вопрос, забирать или нет ребёнка?
Если бы мне показалось, что жизни и здоровью ребёнка угрожают двое друзей, то я бы вызвала наряд и поручила охранять ребёнка до приезда матери.
Что говорите? Слишком жирно тратить государственные деньги на охрану одного ребёнка? (Опускаем слезу ребёнка Достоевского). А! Тогда были бы другие последствия!? Друзей бы не избили, их же не обвинили бы в нападении на полицейских и не возбудили бы уголовное дело за оказание сопротивления работникам полиции. (Сопротивление - в чём? - Так порученного ребёнка не отдавали, крепко держали на руках, чувствуя полную ответственность за его жизнь! Это же не порядок! Ребёнка нужно было тут же отдать неизвестно кому, не получив взамен никакого документа. Где, кстати, документ? Его не выдали Воротынцевой до настоящего времени. Он вообще существует?). Витюшку бы не оторвали от родной матери на две недели, не увезли бы в казённый дом, не заразили бы кишечной инфекцией и не простудили бы до бронхита, он бы не лечился после этого месяц в разных больницах, бабушка бы не рвала на себе последние волосы, что оставила ребёнка «не с теми» людьми, а мамочка была бы счастлива. А ЭТО КОМУ-НИБУДЬ НАДО?
Оказалось – надо, - РВС (Общероссийская общественная организация защиты семьи «Родительское всероссийское сопротивление»), активисты которого решили заступиться за семью Воротынцевых.
Ребёнка вернули, больного и безрадостного, с психологической травмой, но маму обвинили в совершении административного правонарушения по Статье 5.35. КоАП РФ «Неисполнение родителями или иными законными представителями несовершеннолетних обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних», и по постановлению КДНиЗП признали виновной, вынесли предупреждение.
Именно это постановление КДНиЗП Валерия вместе со своим адвокатом обжаловали в Бабушкинский районный суд, заседание которого по рассмотрению жалобы и проходило 02 октября 2013 года.
Если молодую маму обвиняют в плохом воспитании десятимесячного ребёнка, то у меня возникает картинка: ребёнка не кормят, не моют, не читают ему книжки, не поют песенки, не гуляют с ним, не разговаривают, не учат аккуратно кушать, не приучают к горшочку, не играют с ним в доступные возрасту игрушки. Ведь не секрет, что молодые родители - не все педагоги от природы. Может, они не знают, что ребёнку надо показывать многие вещи. Например, как правильно держать ложку, как снять штанишки, чтобы сесть на горшочек, как покатать машинку или собрать пирамидку. Может, Валерия и правда ничего подобного не делала и делать не собирается? Ну, раз плохо воспитывает? А, может, всё перечисленное молодая мама делает с восторгом? Но я не услышала этого, потому мне и кажется судебное решение несправедливым. Если обвинять мамочку в том, что она оставила своего ребёнка на свою мать, то далеко ли до абсурда? И в чём справедливость суда? В том, что эта молодая женщина, обезумевшая от ужаса, подписала бумагу, в которой даже не разобралась как следует, потому что ей сказали: если что-то скажешь не так, то ребёнка тебе не вернут? Добрые тёти из добрых побуждений предупредили её: мы, мол, всё делаем в твоих интересах. Как тут не послушать их? Девочка, выросшая в семье спасателей (Ульяна Воротынцеыва, её муж, друзья – спасатели-спелеологи) и на доверии и искренней дружбе, где слово весомо, где ответственны за свои слова - не могла поступить иначе. Подписание Валерией бумаги не говорит о том, что она плохо воспитывает сына, это говорит о том, что мать готова на всё, чтобы вернуть ребёнка. В данном случае, она просто поверила тем, кто её опрашивал.
Кстати, мне осталось непонятным: почему во время допроса начальника ПДН г. Гавриловой в зале не было Воротынцевой, ведь в таком случае при допросе главному «обвинителю» в отсутствие заявителя психологически легче лукавить? А, может, у Валерии были вопросы к госпоже Гавриловой? Мне не понятно, почему госпожа судья не вернула Воротынцеву, находившуюся во время допроса свидетеля (бабушки) в коридоре со своим сыном, в зал судебного заседания, когда бабушка уже была допрошена и вышла в коридор?
«Порывшись» в Консультанте, нахожу Обзор судебной практики, где указано:
«…Судебный порядок рассмотрения дел об административных правонарушениях подразумевает обязательное создание судом условий, необходимых для реализации конституционного права на судебную защиту лица, привлекаемого к административной ответственности.
Исходя из положений ч. 2 ст. 25.1 КоАП РФ с правом лица, в отношении которого осуществляется производство по делу об административном правонарушении, участвовать в рассмотрении дела и присутствовать в судебном заседании корреспондирует обязанность суда предоставить указанному лицу такую возможность.
Таким образом, по смыслу положений п. 4 ч. 2 ст. 30.6 КоАП РФ создание условий, необходимых для реализации права на защиту на стадии рассмотрения жалобы на не вступившее в законную силу постановление по делу об административном правонарушении, предполагает обязанность суда в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 25.1 КоАП РФ известить лицо, привлекаемое к административной ответственности, о месте и времени рассмотрения дела и предоставить ему возможность участвовать в судебном заседании. (http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_98521/#p58
© КонсультантПлюс, 1992-2013).
Считаю, что в период допроса г. Гавриловой суд не обеспечил Воротынцевой права на судебную защиту, не предоставив ей возможность задать вопросы «обвинителю», отпустив Гаврилову из зала судебного заседания. Вопросы, которые могли возникнуть у Воротынцевой или её представителей, таким образом, задавать было некому.
Удивило и то, что г. Гаврилова не поняла суть заданного представителем Воротынцевой вопроса: разъяснялись ли Воротынцевой права? Она заученно несколько раз повторила одну и ту же фразу: «Статья 51 Конституции Валерии Олеговне разъяснялась, она расписалась в протоколе». Поскольку представитель не унимался, я поняла, что ответ Гавриловой его не удовлетворил. Ответ постаралась найти я сама. В статье 51 Конституции РФ упоминается одно из прав гражданина: не свидетельствовать против себя и своих близких. Я, как человек несведущий, заглянула в Административный кодекс (КоАП РФ) и нашла статью 25.1, перечисляющую все права:
Лицо, в отношении которого ведётся производство по делу об административном правонарушении, вправе знакомиться со всеми материалами дела, давать объяснения, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, пользоваться юридической помощью защитника, а также иными процессуальными правами в соответствии с настоящим Кодексом.
Ответы г. Гавриловой наводят на мысль, что эта статья ею «забыта». Например, «право пользоваться юридической помощью защитника» она трактует своеобразно, то есть, в свою пользу. На вопрос представителя: «Предлагалась ли Воротынцевой квалифицированная юридическая помощь?» – она ответила: «Квалифицированная юридическая помощь осуществлялась в процессе допроса», имея в виду себя. У меня вопрос: как человек, подозревающий гражданина в правонарушении, может быть в то же самое время его защитником?
Так была Воротынцевой предоставлена квалифицированная юридическая помощь или нет? На мой взгляд – нет, ведь в статье 25.5 КоАП РФ чётко сказано:
1. Для оказания юридической помощи лицу, в отношении которого ведётся производство по делу об административном правонарушении, в производстве по делу об административном правонарушении может участвовать защитник.
2. В качестве защитника или представителя к участию в производстве по делу об административном правонарушении допускается адвокат или иное лицо.
4. Защитник и представитель допускаются к участию в производстве по делу об административном правонарушении с момента возбуждения дела об административном правонарушении.
5. Защитник и представитель, допущенные к участию в производстве по делу об административном правонарушении, вправе знакомиться со всеми материалами дела, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, участвовать в рассмотрении дела, обжаловать применение мер обеспечения производства по делу, постановление по делу, пользоваться иными процессуальными правами в соответствии с настоящим Кодексом.
И тогда при чём тут г. Гаврилова со своей «квалифицированной юридической помощью»?
Если бы защитник был допущен к участию в деле с момента составления протокола об административном правонарушении, и разъяснил Валерии последствия признания ею своей вины в несовершённом правонарушении, она наверняка не стала бы подписывать документ, в котором написано, что она не занимается воспитанием ребёнка.
То, что подписание протокола Воротынцевой было увязано с возможностью возврата ей ребёнка, косвенно подтвердила и сама Гаврилова, заявив в процессе: «Учитывая, что Валерия Олеговна свою вину признала, комиссией по делам несовершеннолетних коллегиально было принято решение о возврате ей ребёнка». Правомерный вопрос представителя Воротынцевой: «А что было бы с ребёнком, если бы она свою вину не признала?» госпожа судья отклонила, и на мой взгляд – неправильно, поскольку вырисовывалось по материалам дела психологическое давление, допущенное в отношении Воротынцевой, и поэтому необходимо было выяснить, чем грозило ей непризнание своей вины? Вопрос повис в воздухе.
Решив всё же докопаться, в чём обвиняется молодая мама, я открыла статью 5.35 КоАП РФ, из которой следует:
1. Неисполнение или ненадлежащее исполнение родителями или иными законными представителями несовершеннолетних обязанностей по содержанию, воспитанию, обучению, защите прав и интересов несовершеннолетних -
влечет предупреждение или наложение административного штрафа в размере от ста до пятисот рублей.
Следовательно, комиссия по делам несовершеннолетних должна была установить, что Валерия Воротынцева не содержала своего сына, не воспитывала его и не обучала, не защищала его права и интересы, раз было вынесено постановление о её наказании.
Между тем, из показаний свидетелей, прослушанных мною в судебном заседании, выяснилось иное.
Свидетель Дементьев М.В.:
Выглядел ребёнок прекрасно: всегда чистый, накормленный, опрятный. Мама со своим ребёнком гуляет. Она его любит, трясётся над ним.
Свидетель Соболева И.В.:
Ребёнок был желанным и ожидаемым. Специально до его рождения сделали ремонт в квартире. Ребёнок ухоженный, нормально одет. Всеми любимый, спокойный. Развитый, говорит, ходит. Валерия очень старается, любит своего сына, ухаживает за ним. Не могу сказать, что она безответственно относится к своим обязанностям. Социально-опасных типов в окружении этой семьи нет.
Свидетель Роцкий Д.Н.:
Валерия сама за ребёнком ухаживала. Ей помогали бабушка и отчим. Ребёнок находился в хороших условиях. Валерия выполняла свои обязанности, не подвергала ребёнка опасности.
Свидетель Макаренко Е.А.:
Рожала Валерия в хорошей клинике. В доме сделано было всё, чтобы маленькому ребёнку было комфортно. Были собраны: коляска, кроватка, детские вещи, подгузники. Витю одевали опрятно. Ребёнок развит для своего возраста: он ходит, у него есть все зубы.
Из докладной записки участкового педиатра, оглашавшейся в судебном заседании, также выяснилось, что Воротынцева надлежащим образом ухаживает за своим ребёнком.
Значит, мама своего ребёнка содержит, воспитывает, обучает, защищает его интересы, не нарушает его права, и, что немаловажно, любит его.
Тогда в чём состав правонарушения? Где его объективная, субъективная сторона? Где умысел Валерии на совершение правонарушения?
Ведь в сухом остатке получается, что 06 июня 2013 года она оставила своего ребёнка на несколько часов со своей родной вменяемой, дееспособной матерью не пенсионного возраста, вполне здоровой, не пьющей, не состоящей на учёте по алкоголизму или наркомании, не страдающей какими-либо тяжкими хроническими заболеваниями.
Помнят ли сотрудники ПДН, что в статье 5.35 КоАП РФ существует часть вторая, где чёрным по белому написано:
2. Нарушение родителями несовершеннолетних прав и интересов несовершеннолетних, выразившееся в лишении их права на общение с близкими родственниками, если такое общение не противоречит интересам детей, …, - влечёт наложение административного штрафа в размере от двух тысяч до трех тысяч рублей. То есть, по закону, Валерия не имеет права препятствовать общению своего сына с родной бабушкой, иначе на неё может быть наложено административное взыскание, гораздо более тяжкое, чем вынесенное ей предупреждение.
Тогда в чём её вина? Ведь не она оставила ребёнка с друзьями семьи, а бабушка, так и привлекали бы бабушку. Только вот незадача: нет такой статьи для бабушек.
Остаётся загадкой, где и в чём госпожа судья нашла состав правонарушения, и как она могла при таких доказательствах оставить постановление КДНиЗП в силе?
У меня возникают нехорошие предчувствия, что чаша сия коснётся каждого из нас.
Вспомните, а где и с кем в настоящий момент находится ВАШ ребёнок?
07.10.2013г.
Г. Москва