Уважаемые коллеги, я хочу начать с вопроса, с которого начал Павел Алексеевич наш Круглый стол: доколе мы будем обсуждать этот необоснованный проект девушек из Перми? По моей оценке, года полтора еще будем обсуждать. Я постараюсь, собственно, и объяснить, почему. Почему просто этим Круглым столом это не закончится.
Ну, можно, конечно, предположить, что сейчас Павел Алексеевич доложит президенту и президент что-то решительное скажет. Но можно закрыть этот законопроект (который действительно смешной, как сказала Марина Львовна [Шелютто]), но нельзя закрыть одним росчерком пера те причины, которые этот проект вызывают в новом и новом виде ещё раз и ещё раз. Они лежат в появлении определенных вожделений в обществе. Эти вожделения подогреваются, рекламируются, пропагандируются текущей семейной политикой!
Можно, конечно, думать, что Национальная стратегия продумана с хорошими намерениями, но то, как она реализуется, рождает эти вожделения на каждом шагу. То есть в таком случае это просто грубая системная ошибка, или, говоря по-русски, головотяпство.
Вот, это «межведомственное взаимодействие по выявлению неблагополучия». Оно так строится, чтобы функция соц.защиты подавлялась. Когда три ведомства с разными, противоположными функциями начинают работать на один показатели, какая-то функция страдает – страдает соц.защита, разумеется. Можно также говорить о раннем выявлении неблагополучия, которое, в принципе... в здоровом обществе не нужно выявлять специально. Вы сделайте так, чтобы люди не боялись приходить за помощью, и оно само придёт за помощью. А сейчас люди боятся, потому что понимают, что они придут в соцзащиту, а к ним придет опека.
Мы, поскольку занимаемся конкретными случаями (когда к нам обращаются семьи за помощью, чтобы детей как-то защитить от злоупотреблений), выявили типичную схему злоупотреблений, которая в конкретных делах часто проявляется. Она состоит из злоупотреблений на каждом этапе этой системы. И раннее выявления, и изъятие, и невозврат детей... И потом не передача родственникам, а передача сразу замещающим родителям, и так далее.
Общий вектор-то очень простой. Взять, найти детей, чтобы их передать замещающим родителям. У нас выстроена система, я бы сказал, «Политика замещения семьи». Вся помощь направляется не в семьи, а в замещающие семьи. Обычный родитель получает в нашей области по малообеспеченности 318 рублей. А замещающий — 20 000 рублей. В Москве — 27 000 рублей. Никто не может внятно объяснить, как это может быть – такая дискриминация детей фактиески. Формально родителей, а фактически детей. Это порождает спрос на чужих детей.
И всё – то есть к тем факторам, что уже говорили сегодня – зачем нужны дети: и как работники-батраки, и как бомбы всякие, и сектантам, и педофилам, «на органы» там... Это всё страшные вещи, но это не массовые вещи. А тут массовый фактор, коррупциогенный массовый фактор
Женщины, которые преподают в школах приемных родителей, говорят, что к ним обращаются выпускники и говорят, нельзя ли поскорее ребеночка получить? Школу-то прошли, уже готовы кого-нибудь взять и за 20 000 воспитывать, Может, там, с роддомом договориться... Это свидетельствует о коррупциогенном факторе, о давлении коррупционном. И оно срабатывает, потому что иначе этот новый вал злоупотреблений не объяснить.
Мы провели месячник в нашей организации Новосибирской – 5 человек посетили в течение одного месяца все заседания одного суда по лишению прав. Ну кроме тех дел, где жена подает на мужа. То есть где подают иск внешние люди: либо государственные органы, либо – тоже новое явление! – уже замещающий родитель подаёт на лишение прав родного. Родной сопротивляется ешё, а там уже назначен опекун... Это нелепо, это 63-я статья отдыхает. Семейного кодекса, где приоритет – за родителями. И конечно, без труда мы нашли состав преступления по 154-й статье УК РФ — незаконная передача детей под опеку. Потому что всё на это нацелено. Там мы не можем доказать корысть, т. е. взятку. Но там есть признак неоднократности. Мы четыре эпизода нашли, достаточно. В одном суде за один месяц. 5 человек. Не прокурорских работников. Просто пришли — все документы в суде доступны ведь...
Вот – появился спрос. Вот это и есть та причина, почему... Вот ведь эта схема громоздкая – во-первых, через власть, во-вторых через злоупотребления, а «под надзором ходим». В-третьих, этих детей, которых таким образом добыли, можно еще не сразу усыновить – огромное количество сложностей!
Другое дело – беби-бокс. Тут-то все понятно. Вот, ребёнок появился – и через 7 дней можно добиваться усыновления. И всё.
Удивительно, что люди, которые это предлагают, они даже не утруждают себя тем, чтобы нам как-то обосновать свой проект.
В июле был Круглый стол в Совете Федерации, где они выступали. Вот, отец Александр [Ильяшенко] говорит, что нужно обоснования, какая-то экспертиза... Вот, они выступили. Но вместо того, чтобы графики представить, которые Анастасия [Большакова] представляла, чтобы проблему показать, в чем она состоит, сделать анализ мер, которые уже предпринимались – успешны они или неуспешны, вообще нужно ли какое-то новшество, – они просто говорят: мы с девушками решили, что может быть, если установить беби-бокы, то смертей будет меньше.
М. Р. Мамиконян. Но если бы они стали обосновывать, если бы им пришла в голову такая безумная идея – искать обоснования, то они бы ничего обосновать не смогли! Поэтому они категорически уходят от необходимости кому-то что-то объяснять, обосновывать и доказывать.
А. В. Коваленин. В том-то и дело. И удивительно — даже до неправдоподобности, что эти люди (и вот сенатор Тюльпанов, который внём этот законопроект), не могут увидеть второго прочтения того, что они предлагают. Ни текста законопроекта, который действительно смешной – вот я сейчас зачитаю, в другой интонации, фразу из этого законопроекта:
«...Места для анонимного оставления ребенка (после его рождения), но не более чем до достижения им возраста 6 месяцев».
То есть что, мы на 6 месяцев оставляем ребенка? А потом забираем? Они что, не видят, что это можно вот так прочитать? То есть такой законопроект должен отвергаться уже на уровне автоматического симпатического анализатора. Потому что второй смысл, явно непрошенный.
Дальше. Если бы не этот оборот — «но не более чем до достижения возраста 6 месяцев», то вообще ничего нового не предлагается. Слова «беби-бокс» здесь нет. Система анонимного оставления у нас есть, правильно сказали Марина Львовна [Шелютто] и Людмила Николаевна [Виноградова]. Она уже есть, она работает.
Значит, новшество только в том, что можно принести 6-месячного ребенка, когда уже не видно, что эта женщина его родила. Так-то мед.персонал видит, что да, похоже, она и есть та, которого его родила, правильно? Можно осмотреть его... То есть можно принести с улицы чужого ребенка и отдать. И вот это мы всерьез обсуждаем, да?
Но вот, я еще раз говорю, что мы-то обсуждаем это вынужденно, но сегодня мы отклоним, завтра они сделают «улучшенный и исправленный вариант», потому что само вожделение, оно никуда не исчезает. И – Национальна стратегия действует еще полтора года... Но в принципе уже сейчас можно подводит какие-то промежуточные итоги, и показывать, что она куда-то не туда ведет наше общество
Александр Коваленин, РВС