19 ноября ИА Регнум проводило пресс-конференцию, посвящённую случаям отобрания детей, когда ребёнок, отобранный у родителей, умер в гос.учреждении.
В станице под Новороссийском мать пошла забирать дочь из садика, а сына пока оставила у кумы. Когда вернулась за сыном, он уже был на руках у сотрудников ПДН и они направлялись к семье домой. Дома, увидев приготовленное для стирки белье и заглянув в холодильник, они забрали детей. На объяснение матери, что она собиралась сварить кашу, ответили «каша - это не еда». Спустя несколько дней мальчик умер в больнице. Девочку после этого родителям вернули.
В Санкт-Петербурге задержали граждан Таджикистана за нарушение миграционного законодательства. Несмотря на то, что в полицию пришла бабушка, у которой все документы были в порядке, грудного ребёнка поместили в больницу, где он через полдня скончался. За этот случай сразу же постарались ухватиться силы, которым важны не столько дети, сколько повод организовать нападки в адрес России.
В третьем, челябинском случае, ребёнка, тоже грудного, разлучили с мамой и поместили в приют, потому что опека ни с того, ни с сего решила, что бабушки мало. Нужен ещё и чужой опекун. Об этом казусе я написал отдельно. В этом случае ребёнок пока еще остается в живых, но, прежде жизнерадостный, в приюте стал вялым и перестал гулить.
Выступавшие на пресс-конференции не только разбирали конкретные случаи и рассказывали о ходе расследования, но и делали важные обобщения. Так, с психологической и медицинской стороны разбиралась опасность разлучения грудного ребёнка с матерью. Меня попросили выступить с докладом об общей ситуации с произволом опеки и причинах отобрания детей.
Моё выступление (в видео - с 71:21):
Как уже говорили, cамо отобрание ребенка, насколько известно психологам и медикам, прежде всего негативно сказывается на здоровье ребенка, вплоть до потери иммунитета и всех сопутствующих последствий, включая смерть. Это означает, что чем больше будут отбирать детей, тем больше будет смертельных случаев. Для нас очень важно, чтобы расследование этих конкретных смертей обратило внимание не только на тех, кто непосредственно виновен в гибели, но и на тех, кто просто отбирал ребенка, считая, что действует в рамках законна. Потому что то, о чём здесь идет речь, противоречит не только общечеловеческим нормам, но и конкретным законам, действующим в РФ.
Хотя опека часто этого даже не знает. На прошлой неделе в суде я полемизировал с представителями опеки, которые были искренне уверены, что ребенка можно забирать, если он находится без законных представителей. Как будто мы никогда не оставляем ребенка c бабушкой, теткой или соседкой, если нужно сходить в магазин! Но опека работает не по законам, а по каким-то своим обычаям, привычкам или методичкам, которые готовятся разными НКО, фондами (в том числе государственным Фондом поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации). Эти организации вносят в наше общество совершенно нетипичную, нетрадиционную антисемейную идеологию. Только что мы разбирали инициативу Совета по правам человека при Президенте РФ, который эту же идеологию поднял на щит и пытается сейчас внедрить в виде законопроекта «о семейно-бытовом насилии».
Вся эта идеология основана на том, что семья – это не ценность. Есть только индивиды, которые общаются на основе гражданских отношений, то есть отношений между чужими людьми! А отношения между родными людьми - это не что-то особенное, что нужно защищать.
3 июля этого года Советом по правам человека ООН была принята Резолюция о защите семьи, которую поддержали 29 стран, включая Россию, и не поддержали 14 стран, включая США, Францию, Великобританию, Германию. То есть идет цивилизационный разлом. И наша организация, действуя на территории России, в этом глобальном споре стоит за то, что семья – это ценность! Потому что сейчас это очевидное утверждение поставлено под сомнение.
Мы еще в июле провели анализ злоупотреблений и нарушений закона социальными службами (включая отделы ПДН, поскольку они работают в одной связке с опекой, на переднем краю в деле отобрания детей). Если говорить о причинах злоупотребления, то есть и вполне «невинные». Такие как профессиональные деформации в понимании своих функций, правовая безграмотность, неправильно выстроенные показатели работы. Например, по закону Москвы о полномочиях опеки, чем больше выявлено неблагополучия, тем больший штат может иметь опека. Поэтому они и вышибают двери, как Кунцевская опека в Москве, чтобы любой ценой выявить неблагополучие. Таких вот мелочей уже достаточно, чтобы сесть за тот сложный разговор, к которому призвал Павел Алексеевич [Астахов] в своём видеообращении участникам пресс-конференции.
Но главное – это работа не по закону, а по методичкам. Мы выявили по разным делам о лишении прав устойчивую схему (последовательность незаконных действий), направленную на удовлетворение спроса на детей.
Это необязательно тот спрос, о котором иногда говорят «на органы». Но у нас давно уже появилась такая тенденция – все решать с помощью рынка. Искусственно создается рынок содержания детей – возмездная опека. Она лукаво называется «приёмная семья», хотя об усыновлении нет и речи! В результате возникает спрос на детей. В детдомах уже нет маленьких детей, которых легко забирать, поэтому опека стала заинтересована в том, чтобы взять детей из родной семьи и отдать в опекунскую «приемную семью». Это заинтересованность может иметь профессиональные корни, потому что идет кампания по развитию этого рынка. Но вполне может иметь коррупционную природу. Естественно, потому что это деньги: приёмному родителю платят десятки тысяч рублей (от региона к региону цифра меняется), а родному не платят ничего.
Этот спрос сильно давит на социальные службы, создаёт всплеск беззакония, который мы видим. Если к нам за два с половиной года поступило более 300 обращений, то сейчас мы каждый день получаем на горячую линию обращения об изъятии детей или угрозе изъятия.
Когда мы поняли, что СПЧ, реализуя эту глобалистскую идеологию в нашей стране, пытается узаконить этот произвол, мы сделали заявление, в котором сказали, что выносим на рассмотрение общественности законопроект о срочных мерах по укреплению суверенитета семьи.
В нём в первую очередь вводится уголовная ответственность за незаконное изъятие детей из семьи, а так же за отказ вернуть родителям ребенка, удерживаемого не на основании закона или судебного решения. Ведь это повсеместная практика, когда ребёнка помещают в дом ребенка, родители ещё не лишены прав, но ребенка им не отдают. Почему, на каком основании – не понятно! Просто родительское право перестало быть свято. Опека уверена, что она способна самостоятельно решать, что такое интересы ребёнка. Без родителей. Хотя родитель прав не лишён. Если родитель неправильный, плохой, то вы лишите его прав, а потом распоряжайтесь интересами ребенка – очень простой ведь принцип родительского права! Но сейчас для опеки оно перестало быть свято.
Кроме того, в нашем законопроекте вводится судебное подтверждение необходимости разлучения родителей с детьми при немедленном отобрании. Мы не отрицаем, что бывают случаи, когда нужно немедленно отобрать ребенка. Но это как раз ситуации, про которые в законе ясно указано: непосредственная угроза для жизни и здоровья ребенка. В то же время мы видим, что и само отобрание представляет собой опасность для жизни ребенка. Но уж если отобрали, то тут же необходимо будет подать в суд, и уже суд должен будет подтвердить необходимость отобрания.
Уточняются в нашем законопроекте и статьи Семейного кодекса, позволяющие без суда лишать родителей права воспитывать детей. Речь идёт о механизме признания ребенка оставшимся без попечения, который сделан для ситуаций, когда действительно ребёнок остался без родителей (например, родители попали вдруг в больницу), а сейчас используется для того, чтобы ребенка отдать под опеку раньше, чем родители лишены прав. Доходит до того, что уже опекуны подают в суд на лишение прав родителей. Это полное беззаконие. Но эта технология обкатана в разных регионах.
Я не хочу говорить про всю страну. Есть регионы, из которых у нас нет жалоб или почти нет. Но по крайней мере те регионы, в которых поработал Фонд поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, переходят на технологии работы по методичкам, так что в разных регионах в актах изъятия используются одни и те же фразы. По ним мы и видим, что это одна и та же технология. Например, там такие придирки к семье как «мебель старого образца». Это претензия к семье! Или «в холодильнике мало еды». Я спрашиваю в суде у представителя опеки, какой, по её мнению, должен быть запас еды в холодильнике? Она говорит: «на месяц». То есть, полный произвол. На себя примеряет, «как бы я сама воспитывала», и если семья воспитывает не так, то считает семью неблагополучной.
Они сами даже не знают, например, что «социально опасное положение» не является поводом для отобрания, а всего лишь поводом для профилактической работы. По закону! А на практике все, что не нравится, объявляется «неблагополучием». Неблагополучие теперь называется «социально опасным положением». Социальная опасность служит поводом для отобрания. Отобрание служит поводом для того, чтобы не отдавать ребенка родителю, хотя он имеет право просто прийти и забрать ребёнка, потому что родитель. Вместе с ребенком не селят в больницу мать, хотя по закону обязаны поселить. Тут же отдают под опеку не родственнику, хотя по закону при назначении опеки установлен приоритет родственников. Все, что можно нарушить, нарушается. Потому что появился спрос.
Наш законопроект охватывает далеко не все, что нужно изменить в Семейном кодексе. Но это срочные меры, которые нужно предпринять. Сейчас мы его только сформулировали, и пока организуем общественное обсуждение, в том числе внутри нашей организации. Скоро внесем на обсуждение в комитет Государственно Думы.