Не секрет, что в современном обществе большинству семей редко удается избежать неблагополучных периодов в жизни. Они могут быть самым различным. Будь то острые бытовые конфликты, финансовые трудности, продолжительные болезни или что-то ещё, но испытания проходят, а семьи остаются. И пускай, порою, пережитый опыт оказывается для них не самым приятным, эти семьи продолжают жить, рожать и воспитывать детей, руководствуясь собственными представлениями о моральном, нравственном, культурном и духовном благе.
Но на практике, порою, имеют место быть и другие случаи, подобные случившемуся в Архангельске с Еленой Максимовной, которой на протяжении четырех лет приходилось отстаивать право воспитывать собственного внука, безрезультатно околачивая пороги чиновничьих кабинетов.
Подойдя к рубежу шестидесятипятилетнего возраста, Елена Максимовна успела накопить огромный воспитательский опыт, лично вырастив СЕМЕРЫХ детей и успев стать бабушкой нескольких замечательных внуков. Её дети давно успели обзавестись своими детьми и собственными семьями, в одной из которых, к несчастью, ситуация сложилась не самым благоприятным образом, и за ненадлежащее исполнение родительских функций (связанное со злоупотреблением алкоголем и проявившемся на этой почве асоциальным поведением) одна из дочерей Елены Максимовны вскоре была лишена родительских прав. К сожалению, в современном обществе, порою, случаются такие ситуации, и в этом не всегда виноваты родители.
Казалось бы, воспитание мальчика в этом случае должны были бы взять на себя его ближайшие родственники?.. Так оно и должно было быть в представлении Елены Максимовны, которая, несмотря на возраст, сохранила достаточно сил и энергии для воспитания ещё одной подрастающей личности и сочла своим долгом взять на себя опеку любимого внука, которому на тот момент едва исполнилось четыре года. Но, в силу превратности судьбы и власти чиновников, ситуация сложилась иначе, и вместо знакомых стен бабушкиной квартиры, после года мытарства по социальным учреждениям, мальчик увидел другие стены, оказавшись в приемной семье – в окружении людей внешне вполне благополучных, обеспеченных, достойных и имеющих непоследнее отношение к системе православного воспитания детей... Словом, кому-то вполне может показаться, что лучшие материальные условия (а не следует забывать, что за осуществления функций опекунства государство платит довольно существенные по меркам средней семьи деньги), профессиональная компетенция в воспитательной сфере и более молодой (по сравнению с бабушкой) возраст определяют для мальчика объективно лучший из всех возможных вариантов. Но, Елена Максимовна, сочла иначе, и, имея на это полное право, заявила о своем намерении самостоятельно воспитывать внука, когда вопрос о выборе опекуна был ещё открыт. Напомним, что согласно действующему законодательству, бабушки и дедушки, совершеннолетние братья и сестры несовершеннолетнего подопечного имеют преимущественное право быть его опекунами или попечителями перед всеми другими лицами.
Кто знаком не понаслышке с тем, что представляет собой процесс оформления опеки над несовершеннолетними гражданами, охотно подтвердят, что это та ещё бюрократическая волокита, и непосвященному человеку самостоятельно разобраться во всех тонкостях многочисленных процедур зачастую бывает очень непросто. Словом, когда Елена Максимовна устранила все препятствия, в том числе выигранный суд о выселении своей дочери из квартиры, где был прописан внук (социальные органы опеки настаивали на этом, видя в данном обстоятельстве препятствие для передачи прав опекунства бабушке), мальчик уже четыре месяца находился в приемной семье. Елене Максимовне же, невзирая на просьбы и неоднократные прошения дождаться окончания процесса о выселении, дали следующий ответ: «Елена Максимовна может быть опекуном несовершеннолетнего ребенка, но, учитывая, что отмечено формирование привязанности ребенка к приемной семье (напомним, что мальчик всего лишь четыре месяца в семье, тогда, как бабушка воспитывала его три года) передача внука бабушке под опеку не будет соответствовать интересам несовершеннолетнего».
В дальнейшем вопрос о назначении опекуна был предоставлен решению суда, где Елена Максимовна, доверив юридическую сторону вопроса не слишком сознательным специалистам, стала жертвой формального повода для отказа, допустив досадные процедурные промахи. Так мальчик, в соответствие с судебным решением, и остался в приемной семье, продолжая при этом видеться с бабушкой по воскресеньям и имея возможность летом проводить с ней время в деревне на протяжении целого месяца.
После событий тех дней прошло более трех лет. Всё это время бабушка не оставляла попыток пересмотра судебного решения, обращаясь за помощью в различные инстанции включая Уполномоченного по правам прав ребенка при президенте Российской Федерации Павла Астахова. Но к какому-либо положительному результату ее действия не привели. Время шло, на пути бабушки снова и снова возникали бюрократические барьеры, а срок договора опеки с прежними опекунами продлевался из года в год раз за разом.
Такова была предыстория дела, когда получив обращение Елены Максимовны за помощью, им заинтересовалась Общественная Общероссийская Организация Защиты Семьи «Родительское Всероссийское Сопротивление» (ОООЗС «РВС»).
Что ж, давайте попытаемся разобраться, c чем же на самом деле нам приходится иметь дело: с примером безупречной отрегулированной и слаженной работы социальных служб, с досадной несправедливостью, не имеющей отношения к каким-либо далеко идущим процессам, или же это случай, когда в единичном примере можно увидеть опасные для общества тенденции?
Дети – наше будущее!
Наверняка нам, взрослым, довольно часто приходилось слышать эту фразу, заключающую в себе, казалось бы, столь очевидную и такую простую для понимания истину. Но, вместе с тем, воспринимая эти слова, как что-то само собой разумеющееся, как часто задумываемся мы о том, что возможность строительства здания этого самого будущего, отвечающего нашему архитектурному замыслу, напрямую зависит от того, какой фундамент будет заложен в его основу?.. Ведь, не секрет, что прочное, надежное и устремленное ввысь здание, передавая на свой фундамент огромную нагрузку, вместе с тем предъявляет к нему самые серьезные и ответственные требования.
Так что же всё-таки определяет качество этого самого фундамента здания будущего?
Ведь это что-то непременно должно обладать способностью при необходимости принять на себя предельную нагрузку, определяемую очередным историческим вызовом, подстерегающим наше юное подрастающее поколение где-то там впереди на дороге жизни.
О чем же всё-таки идет речь?
Человек, как это ни покажется кому-то странным, не рождается личностью. Человек личностью становится. Но становится он ею отнюдь не сам по себе, а довольно сложным образом взаимодействуя с общечеловеческим опытом, или иначе говоря осваивая культуру – то, что определяет в человеке поведенческие образцы, ценностные ориентиры, моральные, нравственные и духовные каноны, ощущение вертикали верха и низа и т.д.
Конечно, всем нам с детства знакомы строки из стихотворения великого советского поэта Владимира Владимировича Маяковского:
Крошка сын
к отцу пришел,
и спросила кроха:
- Что такое
х_о_р_о_ш_о
и что такое
п_л_о_х_о?
Именно представление о том, что такое «хорошо» и «плохо», «достойно» и «недостойно», «справедливо» и «несправедливо», что такое «добро» и «зло» - всё это и многое другое, впитанное нашими детьми, как говорится, с молоком матери, и становится тем самым фундаментом, на котором впоследствии можно осуществлять реализацию самых смелых проектов будущего.
Так что же является залогом полноценного освоения человеком культуры на пути своего становления? Каковы условия формирования этого самого внутреннего стержня?
Ни для кого ни секрет, что культурный фундамент в ребенке на ранних этапах становления личности в подавляющей своей части закладывается в родной семье самыми близкими для него людьми. И действительно, у каждого из нас живы и ещё свежи в памяти с детства усвоенные примеры героизма, торжества добра над злом, света над тьмой, любви и дружбы над ненавистью и враждой и многие-многие другие, переданные нам нашими родителями. И семья в этом смысле является не просто ячейкой общества, она является составляющей частью некого коллективного субъекта, обеспечивающего преемственность поколений в составе единого народа посредством воспроизводства социокультурных кодов.
И, конечно, этот обобщенный субъект, осуществляющий передачу культурных ценностей для обеспечения преемственности поколений, должен сам являться носителем высокой культуры. Иначе как же он сможет её передать?
Всё так. Действительно, изложенное выше выглядит вполне очевидным, а между тем для полноценной, здоровой и гармоничной передачи ценностей от поколения к поколению этот коллективный субъект, коим является наше общество, должен обладать некой целостностью в вопросах взаимосвязи с культурой. Расслоение же общества, разделение его непроницаемыми социальными перегородками, оправдывающими принципиальное отчуждение культуры от тех или иных (вполне себе благополучных) групп граждан, имеет глубоко идущие последствия, заключающиеся не только в вырождении и мутации человеческих представлений о благе, но в пределе приводящие к результатам куда более зловещим.
Ведь культура – это ещё и система многочисленных самоограничений и запретов, составляющих ту часть общечеловеческого опыта, которая, сформировавшись в процессе многовековой истории человечества, помогала ему выживать и развиваться в условиях предельных исторических вызовов. И либо человеческим сообществам удавалось находить ответы на эти вызовы, формируя и уточняя вместе с развитием культуры свои поведенческие образцы в условиях новизны, либо такие сообщества попросту уходили с исторической сцены. Так постепенно появились понятия морали и нравственности (десять заповедей божиих:Не убий! Не укради!) и т.д.
Но что происходит, когда единичные примеры категорически недопустимого и отторгнутого когда-то человеческой культурой вдруг прорываются на поверхность жизни и, не встречая на своем пути немедленного отторжения, начинают укореняться в общественном сознании?
Как писал когда-то Сергей Есенин:
Всё доступно в мире:
Петя комиссаром
На своей квартире
С толстым самоваром
Чай пьет на террасе,
Ездит в тарантасе.
Лучше нет на свете
Жизни, чем у Пети!..
Ведь недопустимое нельзя растабуировать частично. И снимая запрет в отношении недопустимого, ты немедленно создаешь для явлений, окрашенных в черный цвет, градацию серого с вытекающим из всего этого появлением некой среды интерпретационной прострации: если нельзя, но очень хочется, то можно.
Так что же происходит, когда при живых и дееспособных близких родственниках детей начнут отдавать чужим людям, например, под предлогом лучших материальных условий? Ведь не секрет, что мы, порою, определяя судьбу наших детей, то и дело ограничиваемся соображениями о том, где ему будет теплее, комфортнее или сытнее, забывая при этом, что не хлебом единым жив человек.
Представим себе на секунду ситуацию, когда изъятие и передача детей из бедных, но при этом вполне благополучных семей, в семьи богатые с целью их воспитания будет не чем-то экстраординарным, находящим свое место в исключительно редких и действительно требующих вмешательства случаях, но вполне себе рядовым явлением, ставшим нормой, принятой в обществе и утвержденной на законодательном уровне.
А это уже сильно отдает запахом социал-дарвинизма, ибо следом выяснится, что подобное изъятие и передача детей в «благополучные» семьи не только разрешена и допустима, но и предпочтительна, а далее и просто обязательна. А почему нет? Например, в отношении образования, уже многие неолиберальные деятели (порою, весьма влиятельные) всерьез и открыто заявляют буквально то же самое.
Это и есть те самые непреодолимые социальные перегородки, когда функции одних будут сведены к детопроизводству, другие же получат монопольное право осуществлять воспитание детей согласно своим элитарным соображениям. И кто же в этом случае будет осуществлять передачу культуры? Предельно антигуманистическая элита? Не надо иллюзий! Никакой культуры в этом случае не будет в помине! Равно, как и гуманизма. Когда воспроизводством элиты занимается элита, эта самая элита непременно вырождается.
Словом, неосторожно создав прецедент чего-то подобного, можно незаметно для себя открыть ящик Пандоры и получить в качестве результата нечто, от чего волосы на голове встанут дыбом.
Впрочем, давайте не будем торопиться с выводами и вернемся к развитию дела, ведь вопрос, который мы затронули, никоим образом не сводится к высоколобым абстрактным рассуждениям. Напомним, что в очередной раз решается судьба маленького человека, так как срок действия текущего договора опеки вот-вот закончится, и тогда напрямую станет вопрос о возможности его продления.
Как мы уже заметили выше, согласно решению суда, Елена Максимовна имеет право проводить с мальчиком один день в неделю, а это, с одной стороны, не так уж и мало. Да и летний месяц их совместного проживания в деревне – казалось бы, более чем весомая прибавка. Порою, бабушки видятся со своими внуками ещё реже, и это нормальная ситуация. Словом, без полноты картины объективно разобраться в происходящем довольно трудно. Но как при данных обстоятельствах заручиться этой самой полнотой картины? Наверное, для начала, логично было бы попытаться оценить созданные стороной опеки условия проживания мальчика? Разумно. А что, если пообщаться с мальчиком и из характера разговора попытаться понять, где ему лучше? Ведь со слов бабушки внук недвусмысленно выражал намерение убежать от опекунов и жить вместе с ней. С этой целью, пожалуй, стоило бы поискать встречи со стороной опеки, заняв при этом позицию объективного и непредвзятого общественного наблюдателя. И не следует забывать, что вероятность примирения сторон и приведения их к компромиссному исходу, несмотря на всю решимость бабушки отстаивать свои права до конца, пусть невелика, но всё же существует. Но рождение такого компромисса возможно только в диалоге. Что ж, сказано – сделано. Телефонный звонок опекунам. Результат - витиеватый отказ от общения! Второй, третий звонок – принципиальный отказ! Упоминание о возможности общения с мальчиком в школе – неожиданная болезнь школьника!
Впрочем, незадолго до того, как ОООЗС «РВС» пыталась наладить контакты с опекунами, безрезультатно уверяя их в своем неприятии той или иной стороны конфликта и исключительном руководстве соображениями блага для мальчика, выяснилось, что бабушку Елену Максимовну органы социальной опеки склоняют к прохождению диагностики у рекомендованных психологов детско-родительских отношений. И мало того, что процедура передачи прав опекуна бабушке, согласно закону, не требует дополнительного прохождения подобных диагностик, неожиданно оказывается, что один из руководителей клиники, куда бабушке предложили обратиться, носит с опекунами одну и ту же фамилию. Совпадение? Допустим.
Может быть, кто-то вспомнит об устойчивых родственных связях с опекунами, формирование которых, вероятно, успело произойти за столь долгий срок пребывания мальчика в приемной семье. Да, такое вполне могло быть. С другой стороны эти же самые родственные связи явным образом имеют место быть и в отношениях внука с бабушкой, которая, в отличие от опекунов, не препятствует возможности в этом убедиться.
Но разве ситуация, когда, при прочих равных, одна из сторон (сторона бабушки) идет на диалог и способствует выяснению обстоятельств, а вторая – нет, не подталкивает к симпатии по отношению к позиции одной из них? И разве при этом моральная составляющая, изложенная выше, не ставит решающей гири на чашу весов в пользу бабушки?
Далее последовали пикеты, разговоры с чиновниками, письма в вышестоящие инстанции о проведении проверки законности действия общественных служб и инициации контроля.
Очень часто современные чиновники стараются функционировать так, чтобы тепло и уют их кабинетов не нарушались каким-либо общественным шумом, чреватым чрезмерными издержками. И когда последнему случается находить свое место под окнами, зачастую вдруг отпрыгивают и начинают вскрывать в своих рассуждениях самые неожиданные измерения, сочетая при этом свою приверженность букве закона с риторикой о морали и человеческой правде.
Результат, пускай не сразу, но дал о себе знать. Бабушку назначили опекуном внука. Назначили на полгода. Быть может потому, что в чиновниках тоже что-то "сломалось" и «повернулось» в человеческую сторону. И это, уже само по себе, для наших дней примечательно.
Что будет дальше, покажет время. А пока, факт того, что в результате победили люди, а не "машина", оставляет место для скромного оптимизма.
Олесь Гончар, РВС.