Ведущий — Оксана Руденко
- Громкая история произошла недавно в поселке Бурея, когда сотрудники социальных служб и силовики буквально штурмом взяли дом одинокой молодой мамы и забрали у нее ребенка. После того как мама начала обращаться в различные инстанции и случай получил огласку, ребенка ей вернули. На днях в областном правительстве прошло совещание, на котором выясняли причины конфликта, но главный вопрос остался без ответа. Были ли юридические основания на такие крайние действия со стороны социальных служб и силовиков. Мы приглашали и приглашаем сотрудников этих структур на интервью. Пока согласие на разговор мы у них не получили. И сегодня мы выслушаем одну сторону конфликта саму маму Ольгу Исхакову.
- Ольга, здравствуйте!
- Здравствуйте.
- Синяки и ссадины, которые вы получили, когда у вас забирали ребенка, уже зажили?
- Конечно, сейчас уже да. Они уже начали заживать к тому моменту когда, судмедэксперт согласился меня принять. То есть это произошло не сразу. Направление мое взяли 14 апреля. У него были какие-то неотложные дела. И поэтому к 18 апреля у меня осталась почти зажившая ссадина на лице и несколько синяков на руке.
- Как так получилось? Вы препятствовали действиям полиции?
- Я преградила им путь в детскую. С просьбой объяснить, в чем дело. Потому что люди в масках и вооруженные щитом. Этими дубинками. Они сразу избили собаку, потом сразу двинулись в нашу строну. Конечно, я хотела выяснить причины такого взлома. Почему они прибегли к помощи спецсредств. Со взломом именно. Ни удостоверений, ни каких-либо документов не было показано.
- Вам вообще ничего не предъявили? Никакого документа? Или все-таки какой-то документ показали, на каком основании у вас забирают ребенка?
- Мне не показали никакого документа. Документ единственный появился только уже в районе 6 вечера.
- Что за документ?
- Это документ об отобрании ребенка. Причем мне его просто сунули в лицо, извините за выражение. И потом просто бросили в сторону.
- И что в этом документе?
- Это было постановление об отобрании некого Хмельницкого Богдана Андреевича.
- А как зовут вашего ребенка?
- Он Исхаков Богдан Николаевич. Он зарегистрирован под этим именем. На это имя у него выписаны СНИЛС, полис медицинский.
- То есть совпадает только имя?
- Только имя. Там не было ни слова правды в этом постановлении.
- А что там было?
- Там значилось, что у меня прямо дома проживают индюки. Что в доме антисанитарные условия, что из бутылочки кислый запах. Но они понюхали бутылочку уже в шесть вечера. Я в два кормила ребенка, у меня не было возможности ее сполоснуть. Они нюхали эту прокисшую бутылочку и потом написали это. Но я подозреваю, что всё было написано еще задолго до того и все это устроили по сценарию, написанному в постановлении заранее.
- Ольга, а в чем причина конфликта? Почему все это произошло, на ваш взгляд?
- Это произошло, просто… может педиатр, которая приходила. Получила взбучку от начальства и ей пришлось выгораживать себя. И она выставила меня моральной маргиналкой, которая заперлась у себя дома и никого не пускает. По моему мнению, она просто не соответствует своим профессиональным качествам. Она настаивала на прививках. Не могла толком объяснить ни последствия, которые могут наступить от отказа или, наоборот, от вакцинации. Начались угрозы, что это мне это обойдется в круглую сумму. Ребенок будет умирать.
- То есть вы отказались от прививок?
- Я отказалась не только от прививок. 12 января я решила отказаться от нее и как от врача, и возить ребенка обследовать в Благовещенск. Видимо, после этого она нажаловалась главврачу. Главврач соответственно на меня. И через неделю буквально ко мне приехала комиссия КДН (комиссия по делам несовершеннолетних – прим. ред.). Причем в тот же день мне сказали, что ребенка у меня заберут.
- По официальным сообщениям органов опеки и попечительства, они говорят, что несколько раз приезжали, а вы их не пускали в дом. Они хотели удостовериться, что ребенок жив и здоров, что о нем должным образом заботятся. А вы не пускали. Это правда? И если да, то почему?
- Я не пускала, потому что их поведение было настолько вызывающим. Они подъезжали и сразу уже сигналили. Они будили ребенка неоднократно. Он не привык к шуму. Они кричали под окнами. Они угрожали мне отобранием. Если бы кто-то ко мне пришел просто. Конечно, я им в ответ сказала. Если у них будет какое-то веское основание…
- Но вы понимали, что вы один раз не открываете дверь сотрудникам социальных служб, второй, третий. Что это добром не закончится. Или вы такой развязки не предполагали?
- Такой развязки я, конечно, не ожидала. Я не знаю, что это было. Было задето их самолюбие. Они вообще не привыкли, что им кто-то препятствует.
- То есть вы видите причину конфликта в том, что вы пошли против системы? И вы не захотели общаться с социальными службами с медработниками. В этом вы видите причину?
- Именно так. Они все основывают на клевете и покрывательстве друг друга.
- Как объяснили в полиции, они отреагировали на сигнал главврача. Сигнал был о том, что ребенка несколько месяцев никто не видел. В поликлинику детскую вы не приходите. И никто не знал, жив и здоров ли этот ребенок. Поэтому и было принято такое решение. Это официальная версия.
- Они не остановились. То есть я сразу сказала вот он (ребенок – прим. ред.) живой и здоровый. Остановитесь, уходите. Что вам нужно было? Нет, им не нужно было удостовериться, что ребенок жив. Более того, когда меня просто выкинули на улицу, не пускали меня в дом, где-то около получаса. Двери все это время были настежь. Когда я вернулась домой, ребенок был замерший, зареванный. Я завернула его в плед, чтобы он хоть как-то согрелся. Ребенок никого не интересовал. Они ходили по дому, они устроили этот погром. Не знаю, что они там искали. Что хотели.
- А последствия какие-то психологические остались?
- Я думаю, что да. Потому что после всего произошедшего… нам не только пришлось постигать все, что мы успели освоить за полгода. Это была просто вялая тряпочка. Он плакал и смотрел в потолок. Спал, просыпался, вскрикивая. Сейчас он только начинает приходить в себя.
- Вы планируете, как-то его лечить сейчас?
- Я планирую его показать, конечно же, врачам.
- Вы сейчас живете в Благовещенске и прописку меняете? Вы планируете поставить ребёнка на учет в детскую поликлинику?
- Конечно. Мы остановились у мамы. Здесь у нее комната. И по месту жительства встанем на учет в поликлинику. Я буду показывать его врачам.
- Ольга, на вас завели уголовное дело по статье причинение насилия представителю власти. По словам следователя, вы нанесли телесные повреждения сотруднику полиции. Вы понимали, чем это для вас может обернуться?
- Я не понимаю до сих пор, как это произошло. Мне даже следователь не смог объяснить, при каких обстоятельствах я ему нанесла якобы эти травмы. Я уже подготовила документы на обращение в прокуратуру и суд. И я хочу обратиться сейчас к прокурору Амурской области с просьбой разобраться как-то в этой ситуации.
- Ольга прошло совещание в правительстве, и там было приятно решение поставить вас на учет как женщину, оказавшуюся в трудной ситуации. Вам должны оказывать материальную и моральную помощь. Вы эту помощь сейчас как то чувствуете?
- Мне в качестве морально помощи предложили психолога. Материальной никакой мы не получили. Более того мы от нее отказались. Потому что попали под такой контроль. При котором нельзя остаться наедине с собой, как то с мыслями собраться. Постоянные звонки, постоянно телефон обрывают.
- То есть сначала предложили день, а потом стали контролировать?
- Нам предложили деньги
- На что деньги вам предложили, сколько денег вам предложили?
- Предложили десять тысяч подъемные, в качестве помощи. Подписали когда кучу бумаг - оказалось, что это тысяча. Не стали ее получать. Потом, мне предложили дать десять тысяч, чтобы я добавила и купила холодильник. Потому что он мне нужен, как они решили.
- В итоге вы от всего отказались.
- В итоге я отказалась получать какую либо помощь от них.
- А на что вы живете?
- Ну, сейчас мы живем на пенсию мамы моей
- Вам хватает?
- Конечно… с трудом
- И в тоже время вы отказываетесь от помощи.
- Ну, у нас были какие-то сбережения. Как раз те деньги, которые оставались на ремонт дома. На обследование ребенка в частных клиниках. Они у нас подходят к концу.
- А для себя вы какие выводы сделали после того что случилось?
- Выводы… я даже не знаю. У меня сейчас есть только цель. Восстановить свое честное имя. И наказать их, чтобы неповадно было вламываться так, по какому-то ложному доносу. Устраивать такие зверства. Просто не хочу это так оставлять.
Источник публикации http://www.amur.info/simple/2016/05/26/6533